Коротенькие шажки крошечного мальчонки двенадцати лет не поспевали вслед за размашистым шагом облаченного в темный классический костюм-тройку мужчины. К своей груди юнец прижимал сверток из бархатистой ткани, перевязанный посередине тоненькой кожаной ленточкой. Ноша была явно велика для него, но от любой помощи мальчишка отказался еще при входе, теперь, с каждым шагом углубляясь все глубже и глубже в этот дом, тоненькие ручонки сильнее прижимали свое сокровище, словно боясь, что из неосвещенного угла может выскочить чудовище.
Роскошный особняк вмещал дух времен. Все в нем напоминало о былом величии Франции: узорчатые канделябры под потолками, тяжелые гобелены на стенах, излишне массивная мебель. Но, стоит приглядеться поближе, становится понятно, что свет дает отнюдь не свечное пламя, а лампочки, искусно замаскированные под свечи, гобелены, пусть и давно не стиранные, совсем не такие старые, как должны бы быть, а местами потертые диваны и кресла – состарены нарочно, чтобы придать им благородный возраст.
Водитель крупного седана, отвезший мальчишку в этот особняк, обмолвился, что здание используется для формальных встреч и в нем редко кто останавливается подолгу. Так что дом только выглядел старинным, а на деле же был просто винтажным.
Засмотревшись по сторонам, мальчишка налетел на резко остановившегося слугу. Тот, впрочем, не придал происшедшему никакого значения. Участливо поглядев сверху вниз, он открыл перед юнцом двойные двери и, подождав, пока тот войдет, незаметно их закрыл, со словами, что хозяин вскоре подойдет.
Рене Венсан Ларок – двенадцатилетний школьник, будущий наследник немалого, по французским меркам, состояния, оказался толи в гостиной, то ли в кабинете. Соответствующая общему стилю дома, просторная комната, обставленная точно такой же умело состаренной мебелью, тем не менее, сильнее выдавала свою эпоху. Торчащие то тут, то там предметы современности, будь то пухлые кольцевые папки-органайзеры, стоящие на стеллажах вместо старинных свитков пергаментов, то современный телефонный аппарат, занимающий место на письменном столе там, где обычно лежит пресс-папье, или даже выпуклый экран телевизора, встроенный прямо в стену, аккурат напротив дивана.
Однако никуда не пропал главнейший элемент любого особняка: камин. Сейчас потухший, он, тем не менее, вносил свою лепту в создание уюта в помещении. И какой же камин без чьего-нибудь портрета, висящего на стене над ним? Он тут был.
Мальчишка поднял голову и посмотрел на картину в массивной позолоченной оправе. Потускневшее от времени полотно, кое-где облупившаяся краска. Похоже, что во всем доме этот кусок панно был самым старым экспонатом, действительно старым, а не только выглядящим таковым. Темноволосый юноша в бархатном камзоле, нагло улыбающийся с картины, тем не менее, выглядел очень живым, не чета древнему полотну.
– Служитель Дома Артан… – прищурившись, вслух произнес он, читая закорючки, выцарапанные на крошечной золотой табличке, прибитой к рамке.